Мода на Олимпиаде-80: парадная форма от Вячеслава Зайцева, платья сафари от Ив-Сен Лорана и кроссовки adidas

Модный приговор по-советски.

Вопрос о том, как должны выглядеть советские олимпийцы, всегда решался на самом высоком уровне. Очень долго за разработку парадной униформы отвечал Общесоюзный дом моделей. Денег на парадную форму не жалели. Так, отличительным знаком советских делегаций на зимних Играх были меха, иногда — редкие и очень ценные. Историк искусства Екатерина Кулиничева цитирует газету Rome News Tribune. Описывая прибытие советской делегации в олимпийскую деревню зимних Игр-80 в Лейк-Плэсиде, итальянские журналисты сообщали, что спортсмены и тренеры появились «в вихре шуб и меховых шапок».

Чтобы оправдать значительные затраты на экипировку, у Комитета по физической культуре и спорту при Совете министров СССР наготове всегда была универсальная формулировка: «Качество и внешний вид парадной и повседневной одежды участников Олимпийских игр имеет определенное престижное значение и обычно широко комментируется в западной прессе».

«Ко Дню города строим большой Дом быта, будет форма — возглавите»

Парадной форме на домашней Олимпиаде — особое внимание. Главное требование: советская делегация должна выглядеть стильно и очень современно. К тому моменту мировые дизайнеры уже проявляли живой интерес к спортсменам. Советский Союз не мог оказаться в числе отстающих. Пошив одежды для самых ответственных олимпийских выходов решили доверить модному дизайнеру, но только из своих.

РИА Новости

Самым известным советским модельером был Вячеслав Зайцев . Западные критики ставили его в один ряд с Полем Пуаре, Коко Шанель и Кристианом Диором. А Пьер Карден считал Зайцева своим другом и всячески помогал.

«В те времена, когда ничего нельзя было провезти через границу, он немыслимым образом доставал мне чуть ли не целые сундуки тканей — у нас ведь почти ничего нельзя было найти, — вспоминает Зайцев в своей автобиографии. — И из этих тканей я создавал коллекции. Кроме того, еще после нашей первой встречи Карден оставил мне свое портфолио: множество фотографий, благодаря которым я получил представление не просто о его работе — о том, как выглядела европейская мода в целом».

До 1978 года Зайцев тоже работал в том самом Общесоюзном доме моделей. Но чем дольше был связан с легендарным зданием на Кузнецком мосту, тем острее ощущал себя лишним.

«Зарплаты в ОДМО были смешными, даже у художественных руководителей, — вспоминает модельер. — И я старался подрабатывать везде, где только можно было: стал рисовать для журналов, делал костюмы для фигуристов, в том числе призеров Олимпийских игр Натальи Бестемьяновой и Андрея Букина, и многих других. Были и частные заказы. У руководства при этом относительно меня была одна установка: не давать Зайцеву высовываться.

Тем не менее на моих специальных показах к 8 марта в Доме кино яблоку было негде упасть. Так было и в 1978-м. Вышел я уже после полуночи, уставший, измученный, обвешанный многочисленными сумками и коробками, и в очередной раз спросил себя: где купить все те прекрасные вещи, которые я создаю? Зачем я придумываю их, если в магазинах все равно ничего нет, только страшный, серый ширпотреб? И я понял, что больше не могу. На следующий день я написал заявление об увольнении».

РИА Новости

Через несколько месяцев у Вячеслава Зайцева умерла мама. Начался серьезный творческий кризис. Когда от правительства поступил заказ на изготовление парадной формы для олимпийской сборной, Зайцев уже практически ушел из профессии.

«В целом то время я вспоминаю как гнетущее, я буквально был в трансе. Спас меня Евгений Михайлович Тяжельников, дипломат, заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС, посол СССР в Румынии. Он пригласил меня к себе в ЦК и буквально заставил работать, заставил вступить в Союз художников, помог получить мастерскую.

С подачи Тяжельникова я занялся также костюмами для советской делегации на Олимпиаде-80 — не спортивными, а теми, в которых спортсмены появлялись на открытии и закрытии. Когда он мне это предложил, я стал возражать. Говорил, что сам ничего сделать не могу, что у меня нет никаких связей с легкой промышленностью. Но он ответил, что это не моя забота, главное — разработать форму».

В процессе работы Зайцев действительно ни в чем не нуждался. Но решающим аргументом было не столько обещание Тяжельникова, сколько разговор с министром бытового обслуживания Иваном Дуденковым. Он сделал предложение, от которого невозможно было отказаться: «Иван Григорьевич — дивный русский мужик, классный дядька. Зашел к нему, а он с порога: «Ко Дню города строим большой Дом быта, будет форма — возглавите».

Так у советских спортсменов появилась первая форма от кутюр и началась история «Дома моды Вячеслава Зайцева». Он вырос как раз из Дома быта.

«По одному комплекту для спортсмена и тренера, еще один — для чекиста, наблюдающего за первыми двумя»

О спортивной экипировке советской олимпийской сборной начали задумываться за несколько лет до Игр — еще в 1972 году. Спортивной обуви и одежды хорошего качества в СССР практически не было. Главным претендентом на экипировочный контракт стала западногерманская компания adidas. Даже при Сталине избранные спортсмены получали форму от Ади Дасслера, основателя холдинга. На Олимпийских играх в Хельсинки, дебютных для СССР, он лично снимал мерку с ноги первой советской чемпионки Нины Пономаревой. Дасслер сразу понял — у СССР серьезные амбиции.

Это была взаимовыгодная история: советскому правительству было важно, чтобы люди, представляющие страну на международной арене, выглядели максимально предствительно, Дасслер хотел выйти на новый рынок.

Еще активнее за продвижение своей продукции к востоку от железного занавеса взялся Хорст Дасслер, сын Ади. Он вовсю раздавал презенты чиновникам в социалистических странах. Постепенно в униформу с трилистником облачались целые команды из Польши, ГДР и СССР.

Британский эксперт, один из основателей современного спортивного маркетинга Патрик Нэлли рассказывал: «У Хорста был верный помощник Кристиан Джаннетт. Он отвечал за связи с русскими и постоянно летал с подарками в Москву и обратно. Потенциально там был большой рынок для аdidas. На Олимпиадах Восточный блок выступал лучше всех».

До 1975 года Спорткомитет закупал у фирмы форму и спортивную обувь для различных сборных на 70 тыс. валютных рублей в год. А сразу после Игр в Монреале представители adidas и советские спортивные чиновники заключили контракт на экипировку для московской Олимпиады. По его условиям, компания должна была поставить 32 тысячи комплектов — втрое больше, чем партнерам из Канады. Менеджеры на фабрике в Ландерхайме, где отшивали костюмы, шутили: «Один комплект для спортсмена, второй для тренера, а третий — для чекиста, наблюдающего за первыми двумя».

РИА Новости

Хорст Дасслер дружил с советскими чиновниками, но очень осторожно — был уверен, что в СССР его прослушивают. Для топ-менеджеров компании, которые налаживали связи со странами соцлагеря, разработали специальный свод правил. Так, они были обязаны иметь при себе дезориентирующие документы на случай, если агенты Кремля захотят заполучить важные сведения. Говорят, когда Фрэнк Крейхилл, американский помощник Хорста, приезжал в СССР, чтобы пообщаться с Виталием Смирновым, они отправлялись в бассейн «Москва», заплывали на середину дорожки и только тогда могли спокойно поговорить.

Достигнутые договоренности оказались под угрозой срыва, когда в Афганистан ввели ограниченный контингент советских вооруженных сил, а президент США Джимми Картер ответил на это масштабными санкциями и настоятельно попросил присоединиться к ним союзников из капиталистических стран. Под давлением правительства ФРГ Хорсту Дасслеру тоже пришлось пойти на компромисс. Спортивную экипировку он отстоял в полном объеме. А вот форму для обслуживающего персонала Олимпийской деревни и тех, кто работал на стадионах, пришлось заменить. Вместо белых немецких кроссовок в Москву привезли французские серо-черные и лицензионные синие, а вместо фирменных курток и брюк предложили костюмы плавательного бренда Arena, который тогда тоже принадлежал Хорсту на общую сумму $2,5 млн.

«На чемпионском платье Самодуровой только страз на 30 тысяч». Сколько стоят костюмы фигуристов

Истории из мастерской, которая одевает чемпионов.

Светлана Гачинская — мама бронзового призера ЧМ-2011 и совладелица ателье «Арована». Его постоянные клиенты: Софья Самодурова, Анастасия Гулякова, Петр Гуменник, Артур Гачинский и его ученики. За помощью к Светлане в разное время обращались Юко Кавагути и Александр Смирнов, Ксения Столбова и Федор Климов и даже Каролина Костнер.

Sport24 поговорил со Светланой, чтобы узнать, как устроено производство костюмов для фигурного катания.

Какими должны быть костюмы в фигурном катании?

Одно из главных правил для одиночниц: костюм должен прикрывать минимум 51% тела фигуристки. Его негласное название — Katarina Rule, в честь немецкой фигуристки Катарины Витт. На Олимпийских играх в Калгари она появилась на льду в слишком откровенном наряде: боди и перья по бокам вместо юбки. С тех пор судьи внимательно следят за тем, чтобы у фигуристок хотя бы в состоянии покоя были прикрыты бедра и ягодицы.

Getty Images

Мужчинам не разрешают выступать в лосинах или колготках, а также в рубашках без рукавов и с полностью оголенным торсом.

«Это в первую очередь вопрос эстетики, — объясняет Светлана Гачинская. — Я бы добавила еще несколько ограничений. Например, на девочках мы точно не должны видеть стрингов. А мальчикам нужно лучше следить за кроем брюк. Если они сшиты не слишком удачно, то во время исполнения некоторых элементов, легко рассмотреть совсем ненужные анатомические особенности. В этом смысле очень показательна либела (одна из трех базовых позиций вращений. — Sport24) . Можно использовать ее в качестве контрольного элемента в процессе создания костюма, если не хватает опыта.

Вообще главная задача любого костюма — скрыть недостатки и подсветить достоинства. У девушек самый распространенный запрос — на талию. У абсолютного большинства спортивные фигуры, без женственных линий и изгибов — создаем силуэт с помощью разных дизайнерских хитростей».

В парном катании нужно учитывать не только эстетику, но и технические моменты. Дизайнеры избегают нагромождения камней в области талии у партнерши. Это может быть опасно при выполнении поддержек, подкруток и выбросов. Еще одна сложность — классические балетные пачки, которые регулярно пытаются адаптировать к фигурному катанию.

«В олимпийском сезоне просто замучались с костюмами, — вспоминает чемпионка Сочи-2014 Елена Ильиных. — Мы с Никитой (Никита Кацалапов до весны-2014 катался в паре с Еленой Ильиных. — Sport24) очень хотели, чтобы я каталась в настоящей пачке — все-таки «Лебединое озеро». Сшили пробную, и оказалось, что кататься так практически нереально. К Олимпиаде мы выучили много новых сложных поддержек — с пачкой ни одна из них не получалась. Никите все лезло в глаза. Он не мог найти мои ноги, мои руки, мы постоянно падали. Жуткое зрелище. В итоге решили шить другие костюмы, без пачки. Получилось что-то невнятное. Снова взялись переделывать. Сшили пачку, но отрезали от нее несколько слоев. Такой вариант оказался самым удобным и смотрелся вполне прилично».

Правда, во время командных выступлений в Сочи уже в самом конце проката у Лены отвалился кусочек платья, и судьи отняли у пары один балл.

«С нашими костюмами такого, к счастью, не случалось, — говорит Гачинская. — У нас есть отдельный пунктик по камням. Буквально каждый перепроверяем после того, как приклеили. Конечно, если отвалится какой-то маленький стразик, судьи этого не заметят. Но могут заметить сами спортсмены. Многие чувствуют, когда наезжают на что-то на льду. Иногда это приводит к очень серьезным ошибкам».

Еще одна важная деталь: костюм должен поддерживать идею постановки, но не может быть слишком театральным. Нарушая это правило, спортсмены тоже рискуют заработать штрафной балл.

Как шьют костюмы для фигуристов?

«Первый костюм я сшила для сына, — рассказывает Светлана Гачинская. — Да и в целом начала всем этим заниматься только из-за Артура. А потом втянулась. Изначально у меня искусствоведческое образование. Закончила художественно-графический факультет в Омске. Какое-то время проработала искусствоведом в музее. Могла преподавать рисование и черчение, но когда начали заниматься фигурным катанием, было уже не до работы.

Когда мы переехали в Петербург, здесь уже было несколько ателье, которые обшивали спорт, в первую очередь фигурное катание, художественную гимнастику и танцы. Но мне не хотелось становиться одной их тех сумасшедших мамочек, которые достают умными советами тех, кто шьет костюмы ребенку. Я решила делать это сама».

Сейчас объемы производства в ателье «Арована» такие: порядка 80 костюмов для фигуристов разных возрастов за три месяца. Бывает и такое, что за сутки три мастерицы ателье собирают четыре наряда.

«Мы очень трудоспособные, — говорит Светлана Гачинская. — Помимо фигуристов, обшиваем еще несколько театров, в том числе Михайловский в Петербурге. Работаем с академией танца Бориса Эйфмана. В прошлом году был сумасшедший проект «Эффект Пигмалиона» как раз у Эйфмана. Там миллион и маленькая тележка бальных платьев, которые сверху донизу усыпаны камнями. У нас был график — платье в день. Думали, с ума сойдем. Зрение все, конечно, прилично посадили. Но это форс-мажор.

По-хорошему на изготовление одного платья нужно три недели. Примерно раз в неделю спортсмен приглашается на примерку. Две примерки — это оптимально.

В принципе, все сегодня работают по одной схеме. Сначала дизайнеру присылают музыку, потом со своими пожеланиями приходят тренер и хореограф-постановщик. Если программа готова хотя бы частично, я всегда прошу прислать еще и видео с прокатов. Мне нужно подумать, как та или иная модель платья может повести себя в программе.

В итоге формируется что-то вроде техзадания. Дальше я отрисовываю как минимум три эскиза, иногда больше — если никак не можем прийти к какому-то общему решению.

Случаются творческие перегибы со стороны заказчика, когда очень хочется, чтобы все было дорого-богато. Но сейчас все реже. Мы годами работаем с одними и теми же фигуристами, знаем, чего ожидают тренеры, какую юбку любит тот или иной хореограф. У каждого есть давно сложившееся видение по крою, насыщенности камней и цветовой гамме.

Отдельная история — образные костюмы, когда нужно изобразить какого-нибудь Гавроша, как у Андрея Кутового в этом году. Или «Призрак оперы» у Петра Гуменника. В мужских костюмах я за минимализм. Но в этом случае приходится соответствовать эпохе и вводить разные украшения, несвойственные нынешним понятиям о мужественности. Помогает искусствоведческое образование. Смотрела недавно какие-то соревнования, а там мальчик катает «Юнону и Авось» с карманами на брюках. И хочется спросить: откуда такое богатство в те времена? С нашими костюмами такое невозможно».

Сколько стоят платья фигуристок?

Кристаллы и стразы — самая большая расходная часть любого ателье, которое занимается производством костюмов для фигурного катания. Самые дорогие — от Swarowski. На 100 тысяч рублей можно купить 10-12 упаковок камней. В упаковке 1400 штук. При большой загруженности мастерской этого не хватит даже на неделю. Есть более бюджетные варианты, но и за них в итоге приходится выложить приличную сумму.

«На платье, которое мы в прошлом году сшили Соне Самодуровой для ее «Бурлеска», только камней ушло на 30 тысяч рублей. Использовали в основном мелкую россыпь, искрящуюся, где-то 10-12 тысяч кристаллов, больше десяти пачек. Она, конечно, была абсолютной звездой. Выходила и всех затмевала блеском своего платья. Но и это еще не предел.

Вообще платье получилось достаточно удачным — удалось совместить блеск и конструктив. Такая модель идет Соне — создает правильный силуэт. Если говорить о крое, то на этот сезон для произвольной программы тоже сшили что-то похожее, только детали — другие.

Евгений Семенов, Sport24

Средняя стоимость платья без учета камней — от 25 до 40 тысяч рублей. Это если мы используем обычные ткани: сетки-стрейч, лайкру, шифон — для юбки. Кружево будет стоить дороже, плюс — оно сложнее в работе.

Есть спортсмены, которые просят, чтобы мы использовали ткани высокой моды. Ценник на них немного пугает. Один метр может стоить больше тридцати тысяч рублей. Зато можно найти ткани с бисерным кружевом, например. Очень красивая и тонкая работа. Некоторые могут себе такое позволить».

Считается, что в последние годы одно из самых дорогих платьев было у Алины Загитовой. Речь о пачке-трансформере для олимпийского «Черного лебедя». Его стоимость оценивают в 70 тысяч рублей.

Как формируются тенденции в фигурном катании?

«С миром высокой моды у нас нет ничего общего. И дизайнеры, и тренеры ориентируются на чемпионов, — объясняет Гачинская. — Простой пример: в прошлом сезоне Соня Самодурова выиграла чемпионат Европы и в один момент стала одной из самых заметных фигуристок. На оба костюма мы сделали ей прозрачные митенки. Они соответствовали художественному замыслу. В этом сезоне, кажется, все в них, просто наповал.

Думаю, в следующем году, после того эффекта, который производит своим платьем Аня Щербакова, будет больше заказов на трансформеры.

А это как раз очень неоднозначная история, хотя, конечно, интересная. У нас есть постоянные заказчики, которые работают в оригинальном жанре. Для них мы регулярно шьем трансформеры. В прошлом году одна из наших спортсменок увидела такой костюм и тоже загорелась. Мы уже практически начали его шить, но в последний момент отказались от этой идеи. У девочки был очень важный сезон, и решили не рисковать. Просто с таким костюмом справится не каждый спортсмен. Технологически все давно отработано. Но в любой момент может что-то случиться в голове у фигуриста. Все это понимают, поэтому мы так редко видим такие костюмы на соревнованиях. Нужна стопроцентная уверенность спортсмена в собственных силах.

Если меня внезапно спросят, какой костюм я считаю лучшим, в голове сразу возникнет образ Алексея Ягудина из его программы «Человек в железной маске». Это находка на много-много времен вперед. Он и в начале 2000-х круто смотрелся, и сегодня нисколько не проиграл бы мужским костюмам.

Из наших работ нравится платье Ксении Столбовой для короткой программы в сезоне-2015/16. Оно было знаковым. Ксения тогда полностью сменила имидж — получился очень органичный образ.

Про Столбову вообще надо сказать, что она может выйти в простом черном комбинезоне, и все равно это будет стильно. Но надень ее самое красивое платье на другую девочку, которая не умеет себя так преподносить на льду, никакого вау-эффекта, конечно, не произойдет».

Что происходит с костюмами, когда заканчивается сезон?

Некоторые спортсмены сохраняют свои костюмы как важное напоминание о достижениях. Кто-то выставляет на продажу. Речь не об аукционах. Если говорить совсем грубо, получается что-то вроде секонд-хенда. Правда, пристроить кому-то платье таким образом получается далеко не всегда.

«Родители очень хотят, но очень боятся брать костюмы из-под больших спортсменов, — говорит Светлана Гачинская. — В такой ситуации просто советую не рассказывать, чье платье продается».

Иногда костюмы просто передают младшим спортсменам из группы. Так, например, Алина Загитова дебютировала на юниорском Гран-при с «Дон Кихотом» в красной пачке, которая перешла к ней по наследству от Евгении Медведевой. Новое платье Алине сшили только в олимпийском сезоне.

Getty Images

Наряды с историей хранятся в олимпийском музее в Швейцарии. Среди самых важных экспонатов — костюмы первых в истории олимпийских чемпионов в командном турнире Татьяны Волосожар и Максима Транькова. Идеальный баланс между образностью и театральностью.

«Многим казалось, что наши костюмы были на грани, — вспоминал Максим Траньков в автобиографии. — Но мы доказали, что у нас чисто спортивные костюмы — все тянется, все пришито.

Наш художник по костюмам Лена специально прилетала к нам в Америку во время одного из сборов, чтобы мы вместе съездили на Манхэттэн в квартал дизайнеров. Она купила там рулон синей, плотной, хорошо тянущейся ткани. Ткань была блестящей, и Лена вывернула ее наизнанку. Сшила китель, где были настоящие аксельбанты с железными набалдашниками. Лена умело их пришила, чтобы не поранить во время катания Таню. Из коробки из-под кроссовок сделали эполеты. К брюкам пришили майку, а сверху пристегивался китель, тоже к брюкам, чтобы ничего не сползало во время катания. Когда я появился после примерки на льду, то было ощущение, что вышел настоящий офицер. Все ахнули».