«На чемпионском платье Самодуровой только страз на 30 тысяч». Сколько стоят костюмы фигуристов

Истории из мастерской, которая одевает чемпионов.

Светлана Гачинская — мама бронзового призера ЧМ-2011 и совладелица ателье «Арована». Его постоянные клиенты: Софья Самодурова, Анастасия Гулякова, Петр Гуменник, Артур Гачинский и его ученики. За помощью к Светлане в разное время обращались Юко Кавагути и Александр Смирнов, Ксения Столбова и Федор Климов и даже Каролина Костнер.

Sport24 поговорил со Светланой, чтобы узнать, как устроено производство костюмов для фигурного катания.

Какими должны быть костюмы в фигурном катании?

Одно из главных правил для одиночниц: костюм должен прикрывать минимум 51% тела фигуристки. Его негласное название — Katarina Rule, в честь немецкой фигуристки Катарины Витт. На Олимпийских играх в Калгари она появилась на льду в слишком откровенном наряде: боди и перья по бокам вместо юбки. С тех пор судьи внимательно следят за тем, чтобы у фигуристок хотя бы в состоянии покоя были прикрыты бедра и ягодицы.

Getty Images

Мужчинам не разрешают выступать в лосинах или колготках, а также в рубашках без рукавов и с полностью оголенным торсом.

«Это в первую очередь вопрос эстетики, — объясняет Светлана Гачинская. — Я бы добавила еще несколько ограничений. Например, на девочках мы точно не должны видеть стрингов. А мальчикам нужно лучше следить за кроем брюк. Если они сшиты не слишком удачно, то во время исполнения некоторых элементов, легко рассмотреть совсем ненужные анатомические особенности. В этом смысле очень показательна либела (одна из трех базовых позиций вращений. — Sport24) . Можно использовать ее в качестве контрольного элемента в процессе создания костюма, если не хватает опыта.

Вообще главная задача любого костюма — скрыть недостатки и подсветить достоинства. У девушек самый распространенный запрос — на талию. У абсолютного большинства спортивные фигуры, без женственных линий и изгибов — создаем силуэт с помощью разных дизайнерских хитростей».

В парном катании нужно учитывать не только эстетику, но и технические моменты. Дизайнеры избегают нагромождения камней в области талии у партнерши. Это может быть опасно при выполнении поддержек, подкруток и выбросов. Еще одна сложность — классические балетные пачки, которые регулярно пытаются адаптировать к фигурному катанию.

«В олимпийском сезоне просто замучались с костюмами, — вспоминает чемпионка Сочи-2014 Елена Ильиных. — Мы с Никитой (Никита Кацалапов до весны-2014 катался в паре с Еленой Ильиных. — Sport24) очень хотели, чтобы я каталась в настоящей пачке — все-таки «Лебединое озеро». Сшили пробную, и оказалось, что кататься так практически нереально. К Олимпиаде мы выучили много новых сложных поддержек — с пачкой ни одна из них не получалась. Никите все лезло в глаза. Он не мог найти мои ноги, мои руки, мы постоянно падали. Жуткое зрелище. В итоге решили шить другие костюмы, без пачки. Получилось что-то невнятное. Снова взялись переделывать. Сшили пачку, но отрезали от нее несколько слоев. Такой вариант оказался самым удобным и смотрелся вполне прилично».

Правда, во время командных выступлений в Сочи уже в самом конце проката у Лены отвалился кусочек платья, и судьи отняли у пары один балл.

«С нашими костюмами такого, к счастью, не случалось, — говорит Гачинская. — У нас есть отдельный пунктик по камням. Буквально каждый перепроверяем после того, как приклеили. Конечно, если отвалится какой-то маленький стразик, судьи этого не заметят. Но могут заметить сами спортсмены. Многие чувствуют, когда наезжают на что-то на льду. Иногда это приводит к очень серьезным ошибкам».

Еще одна важная деталь: костюм должен поддерживать идею постановки, но не может быть слишком театральным. Нарушая это правило, спортсмены тоже рискуют заработать штрафной балл.

Как шьют костюмы для фигуристов?

«Первый костюм я сшила для сына, — рассказывает Светлана Гачинская. — Да и в целом начала всем этим заниматься только из-за Артура. А потом втянулась. Изначально у меня искусствоведческое образование. Закончила художественно-графический факультет в Омске. Какое-то время проработала искусствоведом в музее. Могла преподавать рисование и черчение, но когда начали заниматься фигурным катанием, было уже не до работы.

Когда мы переехали в Петербург, здесь уже было несколько ателье, которые обшивали спорт, в первую очередь фигурное катание, художественную гимнастику и танцы. Но мне не хотелось становиться одной их тех сумасшедших мамочек, которые достают умными советами тех, кто шьет костюмы ребенку. Я решила делать это сама».

Сейчас объемы производства в ателье «Арована» такие: порядка 80 костюмов для фигуристов разных возрастов за три месяца. Бывает и такое, что за сутки три мастерицы ателье собирают четыре наряда.

«Мы очень трудоспособные, — говорит Светлана Гачинская. — Помимо фигуристов, обшиваем еще несколько театров, в том числе Михайловский в Петербурге. Работаем с академией танца Бориса Эйфмана. В прошлом году был сумасшедший проект «Эффект Пигмалиона» как раз у Эйфмана. Там миллион и маленькая тележка бальных платьев, которые сверху донизу усыпаны камнями. У нас был график — платье в день. Думали, с ума сойдем. Зрение все, конечно, прилично посадили. Но это форс-мажор.

По-хорошему на изготовление одного платья нужно три недели. Примерно раз в неделю спортсмен приглашается на примерку. Две примерки — это оптимально.

В принципе, все сегодня работают по одной схеме. Сначала дизайнеру присылают музыку, потом со своими пожеланиями приходят тренер и хореограф-постановщик. Если программа готова хотя бы частично, я всегда прошу прислать еще и видео с прокатов. Мне нужно подумать, как та или иная модель платья может повести себя в программе.

В итоге формируется что-то вроде техзадания. Дальше я отрисовываю как минимум три эскиза, иногда больше — если никак не можем прийти к какому-то общему решению.

Случаются творческие перегибы со стороны заказчика, когда очень хочется, чтобы все было дорого-богато. Но сейчас все реже. Мы годами работаем с одними и теми же фигуристами, знаем, чего ожидают тренеры, какую юбку любит тот или иной хореограф. У каждого есть давно сложившееся видение по крою, насыщенности камней и цветовой гамме.

Отдельная история — образные костюмы, когда нужно изобразить какого-нибудь Гавроша, как у Андрея Кутового в этом году. Или «Призрак оперы» у Петра Гуменника. В мужских костюмах я за минимализм. Но в этом случае приходится соответствовать эпохе и вводить разные украшения, несвойственные нынешним понятиям о мужественности. Помогает искусствоведческое образование. Смотрела недавно какие-то соревнования, а там мальчик катает «Юнону и Авось» с карманами на брюках. И хочется спросить: откуда такое богатство в те времена? С нашими костюмами такое невозможно».

Сколько стоят платья фигуристок?

Кристаллы и стразы — самая большая расходная часть любого ателье, которое занимается производством костюмов для фигурного катания. Самые дорогие — от Swarowski. На 100 тысяч рублей можно купить 10-12 упаковок камней. В упаковке 1400 штук. При большой загруженности мастерской этого не хватит даже на неделю. Есть более бюджетные варианты, но и за них в итоге приходится выложить приличную сумму.

«На платье, которое мы в прошлом году сшили Соне Самодуровой для ее «Бурлеска», только камней ушло на 30 тысяч рублей. Использовали в основном мелкую россыпь, искрящуюся, где-то 10-12 тысяч кристаллов, больше десяти пачек. Она, конечно, была абсолютной звездой. Выходила и всех затмевала блеском своего платья. Но и это еще не предел.

Вообще платье получилось достаточно удачным — удалось совместить блеск и конструктив. Такая модель идет Соне — создает правильный силуэт. Если говорить о крое, то на этот сезон для произвольной программы тоже сшили что-то похожее, только детали — другие.

Евгений Семенов, Sport24

Средняя стоимость платья без учета камней — от 25 до 40 тысяч рублей. Это если мы используем обычные ткани: сетки-стрейч, лайкру, шифон — для юбки. Кружево будет стоить дороже, плюс — оно сложнее в работе.

Есть спортсмены, которые просят, чтобы мы использовали ткани высокой моды. Ценник на них немного пугает. Один метр может стоить больше тридцати тысяч рублей. Зато можно найти ткани с бисерным кружевом, например. Очень красивая и тонкая работа. Некоторые могут себе такое позволить».

Считается, что в последние годы одно из самых дорогих платьев было у Алины Загитовой. Речь о пачке-трансформере для олимпийского «Черного лебедя». Его стоимость оценивают в 70 тысяч рублей.

Как формируются тенденции в фигурном катании?

«С миром высокой моды у нас нет ничего общего. И дизайнеры, и тренеры ориентируются на чемпионов, — объясняет Гачинская. — Простой пример: в прошлом сезоне Соня Самодурова выиграла чемпионат Европы и в один момент стала одной из самых заметных фигуристок. На оба костюма мы сделали ей прозрачные митенки. Они соответствовали художественному замыслу. В этом сезоне, кажется, все в них, просто наповал.

Думаю, в следующем году, после того эффекта, который производит своим платьем Аня Щербакова, будет больше заказов на трансформеры.

А это как раз очень неоднозначная история, хотя, конечно, интересная. У нас есть постоянные заказчики, которые работают в оригинальном жанре. Для них мы регулярно шьем трансформеры. В прошлом году одна из наших спортсменок увидела такой костюм и тоже загорелась. Мы уже практически начали его шить, но в последний момент отказались от этой идеи. У девочки был очень важный сезон, и решили не рисковать. Просто с таким костюмом справится не каждый спортсмен. Технологически все давно отработано. Но в любой момент может что-то случиться в голове у фигуриста. Все это понимают, поэтому мы так редко видим такие костюмы на соревнованиях. Нужна стопроцентная уверенность спортсмена в собственных силах.

Если меня внезапно спросят, какой костюм я считаю лучшим, в голове сразу возникнет образ Алексея Ягудина из его программы «Человек в железной маске». Это находка на много-много времен вперед. Он и в начале 2000-х круто смотрелся, и сегодня нисколько не проиграл бы мужским костюмам.

Из наших работ нравится платье Ксении Столбовой для короткой программы в сезоне-2015/16. Оно было знаковым. Ксения тогда полностью сменила имидж — получился очень органичный образ.

Про Столбову вообще надо сказать, что она может выйти в простом черном комбинезоне, и все равно это будет стильно. Но надень ее самое красивое платье на другую девочку, которая не умеет себя так преподносить на льду, никакого вау-эффекта, конечно, не произойдет».

Что происходит с костюмами, когда заканчивается сезон?

Некоторые спортсмены сохраняют свои костюмы как важное напоминание о достижениях. Кто-то выставляет на продажу. Речь не об аукционах. Если говорить совсем грубо, получается что-то вроде секонд-хенда. Правда, пристроить кому-то платье таким образом получается далеко не всегда.

«Родители очень хотят, но очень боятся брать костюмы из-под больших спортсменов, — говорит Светлана Гачинская. — В такой ситуации просто советую не рассказывать, чье платье продается».

Иногда костюмы просто передают младшим спортсменам из группы. Так, например, Алина Загитова дебютировала на юниорском Гран-при с «Дон Кихотом» в красной пачке, которая перешла к ней по наследству от Евгении Медведевой. Новое платье Алине сшили только в олимпийском сезоне.

Getty Images

Наряды с историей хранятся в олимпийском музее в Швейцарии. Среди самых важных экспонатов — костюмы первых в истории олимпийских чемпионов в командном турнире Татьяны Волосожар и Максима Транькова. Идеальный баланс между образностью и театральностью.

«Многим казалось, что наши костюмы были на грани, — вспоминал Максим Траньков в автобиографии. — Но мы доказали, что у нас чисто спортивные костюмы — все тянется, все пришито.

Наш художник по костюмам Лена специально прилетала к нам в Америку во время одного из сборов, чтобы мы вместе съездили на Манхэттэн в квартал дизайнеров. Она купила там рулон синей, плотной, хорошо тянущейся ткани. Ткань была блестящей, и Лена вывернула ее наизнанку. Сшила китель, где были настоящие аксельбанты с железными набалдашниками. Лена умело их пришила, чтобы не поранить во время катания Таню. Из коробки из-под кроссовок сделали эполеты. К брюкам пришили майку, а сверху пристегивался китель, тоже к брюкам, чтобы ничего не сползало во время катания. Когда я появился после примерки на льду, то было ощущение, что вышел настоящий офицер. Все ахнули».

Ценный экземпляр: сколько стоят платья Алины Загитовой и Евгении Медведевой

20 марта в Японии стартует чемпионат мира по фигурному катанию — один из главных турниров зимнего сезона. Российские спортсмены будут претендовать на медали и призовые ($45 000 за победу для одиночников, $67500 — для пар) во всех видах программы, но главные надежды на победу связаны с соревнованиями фигуристок. Чемпионка Европы 2019 Софья Самодурова, олимпийская чемпионка 2018 Алина Загитова и двукратная чемпионка мира Евгения Медведева будут пытаться обыграть сильных японок. Анонсируя чемпионат мира, Forbes решил обратить внимание на человека, чья работа помогает российскому женскому фигурному катанию быть лучшим в мире.

Дизайнер Ольга Рябенко сотрудничает с группой тренера Этери Тутберидзе (где сейчас готовится Загитова, а раньше тренировались Медведева и Липницкая — Forbes) с 2013 года. Это она создала легендарное красное пальто для олимпийской произвольной программы Юлии Липницкой на музыку из фильма «Список Шиндлера», которое в Сочи-2014 покорило весь мир. Тогда свое восхищение образом фигуристки выразил в личном письме Юле режиссер Стивен Спилберг, а недавно по поводу сшитого Ольгой Рябенко комбинезона для «Девочки на шаре» — юной талантливой фигуристки Камиллы Валиевой, пришло еще одно восторженное письмо, из Франции. От внучки великого художника Пабло Пикассо, Дианы.

А начинала Ольга Рябенко обычной портнихой. Около 10 лет назад она перебралась в Москву из Луганска. Поначалу шила на заказ вечерние наряды, но постепенно переключилась на фигурное катание. «Это очень своеобразное творчество, не очень простое, но очень интересное», — рассказывала Ольга в одном интервью.

Зато какое паблисити получают дизайнеры нарядов для фигуристок! Многие кутюрье из мира высокой моды об этом могут только мечтать. Платья звездных спортсменок моментально оказываются в центре внимания. Ими восхищаются, их критикуют, но неизменно бурно обсуждают в соцсетях. К тому же платье, которое идеально сидит на фигуристке и соответствует настроению программы, может стать решающим фактором успеха. А может и наоборот — похоронить мечты о золоте, если вспомнить историю французской танцевальной пары Габриэлы Пападакис и Гийома Сизерона на Олимпиаде в Пхенчхане, когда расстегнувшаяся застежка платья партнерши лишила пару победы.

«Это может случиться с кем угодно, в любое мгновение! — говорит Ольга Рябенко. — К счастью, с моими платьями такого еще не было, но ни один дизайнер, увы, не может дать стопроцентной гарантии. Потому что крючки производим не мы! Китай с соответствующим качеством проник везде. Естественно, я не покупаю китайские крючки, а езжу в определенное место за определенными крючками, стоят они недешево, но даже в этом случае нельзя сказать наверняка, какая партия попадется. У меня такие случаи были. Проверенный магазин заказывает китайские крючки. Визуально они ничем не отличаются, только при застегивании чувствуешь, что металл более мягкий, буквально рассыпается в руках. По этой причине я почти отказалась от замков — они стали расходиться».

Кажется, какая мелочь — застежка, но из тысячи таких важных мелочей и состоит работа дизайнера костюмов для фигурного катания. Создать наряд, который впечатлит и жюри у бортика, и болельщика на трибуне, и зрителя у экрана телевизора — особое искусство. И, наверное, должно стоить больших денег. Однако это не совсем так: элитное платье для фигуристки, выступающей на Олимпиадах и чемпионатах мира, обходится примерно в 60 000 рублей. 12 000 —15 000 получает за работу дизайнер. Таковы российские расценки.

— В мире есть два дизайнера, за которыми я пристально слежу, — рассказывает Ольга Рябенко. — Американка Лиза Маккиннон работает с фигуристами сборной США. Мне очень нравятся ее идеи. И еще работы Сатоми Ито из Японии привлекают мое внимание. По информации из третьих рук знаю, что американка берет $2500 за платье. У японки это стоит немного дешевле, поэтому некоторые фигуристы начали обращаться к ней.

— А как же Франция, Италия — признанные авторитеты в модной индустрии?

— Во Франции хорошо шьют костюмы для танцевальных пар. Что же касается Италии, то, скажем, когда Каролина Костнер (бронзовый призер Олимпиады-2014 — Forbes) работала с итальянскими мастерами… Их идеи были замечательными, очень интересными, вот только посадка платья по фигуре оставляла желать лучшего. Поэтому платье не смотрелось так, как могло и должно было смотреться! К слову, после того, как Костнер начала тренироваться у Алексея Мишина в Петербурге, и обратилась, соответственно, к петербургским дизайнерам, у нее все оказалось в полном порядке. И само платье, и посадка — великолепны, идеальны.

— Если вернуться к России… Фигуристы оплачивают платья самостоятельно?

— Нет. Платья для топовых звезд оплачивает федерация. Обычно это 50 000 рублей на платье, и речь идет о пяти нарядах на сезон — на короткую и произвольную программы, показательные выступления, тренировки. В прошлом году Женя Медведева значительно превысила «лимит», у нее получилось семь платьев! Но за остальное платила уже не федерация, а ее семья. Спонсоров на моей памяти не было ни разу. Может помочь школа, но, конечно, исходя из заслуг и наград.

Правда, что будет в следующем сезоне — не очень понятно, поскольку цены выросли. В последние три года цены держались стабильно, с августа немного подскочили, а перед Новым годом стоимость камней Swarovski увеличилась на 20%, тканей — на 30%, подорожали даже нитки, а краски из Европы, хорошего качества, в Москве купить уже невозможно! Мне их привозят мои иностранные клиенты.

— То есть у вас есть заказчики и за пределами России?

— Первой иностранкой, заказавшей у меня платья, была девочка из Мексики. Страны, где практически нет фигурного катания. Но она меня разыскала, написала мне в Instagram, и мы работаем уже два года. Мы ее не увидим на чемпионате мира, но ей тоже хочется хорошее платье, а в Мексике нереально его купить.

Вот она была первой. Потом появились заказы из Швейцарии, из США. Но сейчас у меня нет возможности соглашаться на новых клиентов, потому что я работаю одна, а очередь из заказов уже расписана до марта 2020 года!

— Может, пора расширяться?

— Понимаете, есть вещи в процессе создания платья, которые я никому не могу доверить! Мне помогает семья. Когда нужно съездить куда-то, например, забрать ткань, а у меня не хватает времени… Но приклеить камни к платью — это настолько тонкая, точная и построенная в основном на интуиции, на чувстве работа, что это могу сделать только я. Вернее, я могу, например, нанести капельки клея, показать, какие именно камни нужно взять, но все это может происходить только под моим контролем.

Возьмем платье Алины Загитовой на короткую программу этого сезона, «Призрак оперы». Там абсолютно нетрадиционное сочетание цветов: на сером корсете располагаются коричневые, золотистые камни. Они были подобраны после многочисленных проб и экспериментов: я прикладываю камень и стараюсь почувствовать, смотрится он здесь, или нет. Расположение камней имеет огромное значение. Вот, например, некоторое время назад у Swarovski появились особенные камни. С близкого расстояния они кажутся матовыми, но они рассчитаны на то, чтобы эффектно смотреться издалека. Эти камни ловят лучи прожекторов, начинают играть и переливаться, при этом они взаимодействуют не только с самим лучом, но и друг с другом, создавая непередаваемую игру света. Теперь вы понимаете, насколько это филигранная работа, и насколько важно их правильно расположить? Для меня платье означает то же, что и для художника картина. Можно ли доверить кому-то написать картину вместо себя?

— Это замечательно получалось у Тициана. К нему тоже стояла многолетняя очередь из клиентов, удовлетворить желания которых он не смог бы даже чисто физически. Тициан предлагал выход: «Я создаю замысел, а картину под моим присмотром пишут ученики. Вы согласны?». И заказчики соглашались.

— Не могу я так! Я убьюсь из-за этого! Для меня платья — как дети… Если увижу, что кто-то мою работу испортит… Нет, это просто нереально! У меня, конечно, есть масштабные идеи, есть мысли о большом бизнесе. Запустить линию тренировочной одежды. Можно ведь сделать очень интересно, очень красиво и, главное, оригинально. Иногда я прихожу на тренировки, вижу, в чем детки катаются — и мне становится грустно. Многие делают тренировочную одежду, но все более-менее одинаковое. А дети ведь разные! Им нужно выражать свою индивидуальность.

Ольга работает дома. Пока это съемная однокомнатная квартира, где размещается вся ее семья. Муж, дочь. Недавно появилась новая квартира, купленная в ипотеку. И там у Ольги наконец-то будет свой кабинет. А кружева, чтобы их «состарить», если этого требует образ, все равно продолжат варить в кастрюльках!

Недавно Ольга Рябенко предложила рынку абсолютно новый продукт: никто еще не шил костюмы для собак фигуристок, полностью повторяющие их соревновательные платья. Теперь на нарядах собачек олимпийской чемпионки Алины Загитовой и двукратной чемпионки мира среди юниоров Александры Трусовой тоже переливаются камни Swarovski. А на некоторых турнирах собаки выходят на лед и поднимаются вместе с хозяйками на пьедестал. Вот новый тренд из России.

«На эту тему был забавный случай, — смеется Ольга. — Саша Трусова (14-летняя фигуристка из группы Тутберидзе, лучшая юниорка мира — Forbes) не очень удачно откатала короткую программу на недавнем юниорском чемпионате мира. Папа ей звонит и говорит: «Саша, ну ладно ты-то, но Тину (так зовут собаку Трусовой — Forbes) ты почему лишаешь возможности походить в этих шикарных платьях? Куда она в них пойдет, если ты окажешься не на пьедестале?!» И Саша собралась, откатала произвольную на отлично и выиграла турнир. Нельзя же расстраивать Тину…»